Вскоре представился удобный случай. Как-то родители прислали нам сразу три посылки с разными вкусностями. Вот мы и решили отблагодарить любимого Васечку Голышкина за его добрую душу и ту безотказность, с какой он безвозмездно (т.е. даром) оформлял титульные листы наших рефератов и курсовых. Но просто покормить хорошего человека было неинтересно, поэтому мы решили разыграть целый спектакль. До его прихода (он должен был зайти в этот день за конспектом) оставалось немного времени, поэтому мы срочно принялись мастерить из подручных средств шляпки-чепчики-корсеты-кринолины...
Света Илющенко быстро вошла в роль "маменьки" и ловко сервировала стол. Софа и Танюшка Ильина, её "крошки на выданье", мостились на койках, принимая самые соблазнительные позы из "Камасутры". Все остальные, в ком Сара Бернар пока ещё крепко спала и даже похрапывала, изображали "челядь" и шаги за сценой.
И вот - долгожданный стук. Буба просовывает голову в дверную щель и торжественно вещает:
- К вам господин Голышкин пожаловали-с!
Мы все громко, хором:
- Проси!
Ошарашенный гость стоит на пороге, нерешительно переминаясь с ноги на ногу и мучительно соображает: бежать или остаться? Вид богато убранного стола рассеивает все его сомнения. Осторожно присев на краешек стула, Василий заводит с барышнями светскую беседу о семантико-стилистических функциях имен прилагательных в ранних рассказах Куприна и при этом неотрывно "косит лиловым глазом" на тарелку с салом. Удовлетворив духовный голод, маменька приглашает званого гостя отобедать, чем Бог послал. Васечка с удовольствием откушал, поцеловал дамам ручки и чинно удалился, забыв про конспекты.
Удовлетворенные произведенным эффектом, мы дружно садимся за стол, забыв про социальное неравенство. Наше веселье вдруг нагло прерывает чей-то голос за дверью. Буба вновь входит в образ и сообщает о визите господина Хмельницкого. Оказывается, Василий по простоте душевной рассказал всему мужскому населению 4 этажа о том, что в 4 - 12 сегодня - День открытых дверей. И тут началось...
В нашу комнату потянулись толпы жаждущих и страждущих:
Валера Скоринов пришел со своей ложкой.
Толик Попов - с большим газетным кульком.
Лева Эренбург - с закадычными друзьями...
Вскоре "на огонек" заглянул Серега Хабибуллин. Вспомнив о своем благородном происхождении, он деликатно попросил щипцы для омаров, но, заметив, с какой скоростью со стола исчезает всё съестное, согласился на алюминиевую вилку.
Буба не успевала резать сало с колбасой и открывать банки с вареньем. Софа с Танюшкой, томно обмахиваясь веерами, из последних сил пытались изобразить культовую сцену "Барышни лягли и просють..." Челядь в своих углах беззвучно глотала слезы.
Испугавшись, что ее "крошки" так и останутся в девках, маменька осторожно спросила, не желает ли кто-нибудь из господ сделать хотя бы одной из них предложение руки и сердца. Господа тщательно выскребли остатками хлеба "Кильку в томате", вытерли губы рукавом свитера и сошлись во мнении, что они бы с удовольствием, жаль вот, "королевство маловато, развернуться негде". За сим удалились, оставив гору пустых тарелок и разбитые девичьи сердца.
Челядь в углу уже откровенно стонала, мучаясь голодными спазмами.
Ситуацию спас Кияшкин. Увидев наши удрученные лица, он принес две селедки, мы сварили картошку "в мундире" и с жадностью набросились на эту нехитрую снедь.
"Finita la comedia". Занавес, господа!
